Проклятие библиотерапии

Сталкиваясь с библиотерапией любой профессионал, будь то педагог, библиотекарь, психолог или медицинский работник, рано или поздно обнаруживает нечто не совсем приятное. Он чувствует, что его обманули. Под видом «новых» библиотерапевтических техник и практик ему подсунули то, что он и так уже давно знает в рамках собственной профессии.

Библиотекари видят, скажем, беседу о книгах или приглашение на разговор с писателем. «Это же мы давно используем, — думают они. — Самая обычная, рядовая и древняя, как мир, библиотечная методика. При чем тут библиотерапия?»

Психолог или психотерапевт видит расслабляющие и концентрирующие приёмы и думает точно также.

Педагог или медработник тоже легко увидят в библиотерапии что-то своё.

Вот это и называется страшноватым термином «проклятие библиотерапии».

«Проклятие» библиотерапии в том, что её можно уподобить каше из топора.

Сунул солдат в котёл с водой топор и долго варил. Но каша на вкус всё была не то, вот если бы соли добавить! И крупы бы… И сальца бы… И маслица… Вот и готова каша. Из чего? Из топора.

С библиотерапией всё тоже самое.

Все эти «добавки для вкуса», что сыпала старуха в солдатскую кашу, все это – обычные рабочие методы психологии чтения и возрастной психологии, технологии массовой работы и работы с текстами… Много-много старых добрых методов и технологий, в названии «библиотерапия» как бы и не нуждающиеся, как не нуждалась каша в наваре с топора.

Однако, в жизни как в сказке: каша вышла кашей только потому, что в начале солдат сунул в котёл топор. Топор создал схему развития сюжета, порядок взаимодействия, вывел общее движение из разнонаправленных векторов, вроде голода, жадности, смекалки и любопытства, топор задал темп и направление.

Библиотерапия в сущности подобна тому топору.

И главное в ней — понимание и координация цели и возможностей, то есть доступных нам методов и ресурсов. Это кажется проще простого, когда изучаешь теорию, но по моему собственному опыту даже опытные профессионалы библиотекари, врачи и педагоги терялись в реальных ситуациях.

Вот, например, самый простой, тривиальный пример: детская больница. Больные дети.

Библиотерапия, вообще говоря, занимается отнюдь не только пациентами в традиционном, медицинском смысле слова. Не только больницами или инвалидами. Круг тех, кто может в ней нуждаться, гораздо шире. Но об этом в другой раз.

Пишем себе на листочке: «Детская больница. Больные дети. Что делать?»

Первая нормальная человеческая реакция: «Ааааа! Спасти детей!» Кажется, ответ на вопрос «что делать?» получен? Можно писать решение?

Но не будем торопиться. Перечитаем пример ещё раз, медленно.

«Детская больница. Больные дети».

«Спасти детей вообще» — очень благородный и, увы, бессмысленный лозунг. Спасают не вообще, а от чего-то конкретного. От болезни, например. Можем мы, библиотерапевты, спасти от болезни, вылечить? Пусть даже обычный открытый перелом, не лейкемию с тромбоцитопенией. Можем? Нет. А что можем?

О, а ведь мы, оказывается, отвечаем совсем-совсем на другие вопросы, вовсе не на монументальное, как глыба петербургского гранита, и такое-же сумрачно-беспросветное «Что делать?»! Вопрос «что делать?», на самом-то деле, как мы видим, состоит из вопросов поменьше: «чего мы хотим?», «что мы можем?» и «что у нас есть сейчас?». То есть, мы говорим сейчас о целях, методах и ресурсах библиотерапии.

Разделим наш лист на три части и так и подпишем: «цели», «методы», «ресурсы». И чуть ниже – те самые «вылупившиеся» из первоначального «что делать?» вопросы: «чего мы хотим?», «что мы можем?» и «что у нас есть сейчас?».

Итак, колонка первая. Цели. Что мы хотим? Спасать. Пусть так и остаётся пока, чего ж нет. А от чего спасать? От болезни не спасём, увы. А что ещё есть в детской больнице, кроме болезни?

Да ничего там нет, скука… О! Скука! Скука — это ведь не только отсутствие развлечений. Это и статичность жизни, бедность впечатлений (сенсорный голод), избыток ничем не занятого времени. Скука — большая-большая беда для человека, особенно вот такая вот — вынужденная, навязанная извне. А уж для человека юного – совсем все плохо.

Для больниц характерен психологический фон очень низкой интенсивности, дополненный ярко выраженными негативными компонентами (боль, страх, одиночество).

Это и называется «больничной скукой». Это не игрушки, не «мелкая цель» – ВОЗ, Всемирная организация здравоохранения, признала угнетающие воздействия, наряду с внутрибольничными инфекциями, основной проблемой лечебных учреждений ещё в 2003 году. И вот тут как раз у нас, библиотерапевтов, есть шанс, спасти от скуки – вполне реально, вполне по силам.

Ага, значит цель – не просто «спасти детей», а «спасти детей от больничной скуки». Уже лучше. Записываем, цель (в первом приближении) определена.

Теперь переходим к методам и ресурсам. Тут выбор гораздо шире, о них будет ещё много материалов, пока же ограничусь просто утверждением: и методы, библиотечные, педагогические и психологические, и ресурсы из тех же областей плюс медицинские у библиотерапии есть.

То есть, что получилось?

В нашей «каше» библиотерапия «просто» свела воедино серьёзную проблему детской больницы (больничную скуку), и давно известные профессионалам в своих областях методы и ресурсы. Все просто, не так ли? И удивительно, почему же на свете столько несчастных.

Библиотерапевт организует и упорядочивает методы и приёмы библиотечного дела, педагогики, психологии и медицины в особую структуру, придавая им тем самым необходимые для решения своих задач свойства.

Так что действительно, ничего сакрального, особенного в библиотерапии нет. То самое знание, куда надо бить молотком. И право удара, разумеется.